Zингер
Пришла к нам, значит, соседка Зина. Но это не имеет значения — то, что Зина она. Зина — это имя чисто в данном случае случайное и произвольное, и практически нарицательное. Пришла и говорит:
— Нет, ну вы мне скажите, фамилия Зингер по немецким законам на какую букву начинается? На «s» или на «z»?
— А что такое? — мы говорим.
А Зина говорит:
— У вас обязан быть словарь. Как минимум, русско-немецкий. Вы же, — говорит, — бля, интеллигенты.
— Словаря у нас нет, — мы Зине отвечаем. — Зачем нам словарь, да ещё русско-немецкий? В условиях независимой от обеих этих лингвоимперий Украины. Но у нас есть другой словарь. Энциклопедический, что ещё лучше.
Зина, конечно, стала нам объяснять, что «Зингер» — это машинка швейная старинная и ничего общего у неё ни с чем-либо-это-значит-педическим нет. А мы ей, в свою очередь, объяснили, что речь не просто о педическом, а об энцикло-педическом словаре. И это совсем не одно и то же самое в принципе.
И посмотрели, на какую букву, значит, этот «Зингер», и выяснили, что на «s». А совсем не на «z». Там, в этом энциклопедическом словаре — несмотря на то что он малый и советский — возле фамилии, по-русски написанной, в скобочках та же самая фамилия давалась на языке оригинала, то бишь первоисточника.
И вот тогда Зина сказала, причитая и вскрикивая:
— А-а, — сказала она. — Вот, значит, какой мой родной внук аферист и гад ползучий. Единственную свою оставшуюся бабушку обуть хотел и обобрать до последней нитки. Последнего Зингера отнять, последней, значит, ценности в доме лишить навеки.
Мы, конечно, ничего-стоим-понять-не-можем. А что оказалось? Оказалось — внук сказал, что купит у Зины её машинку «Зингер» 1899 года выпуска на металлолом за двести американских долларов — если, конечно, она по-настоящему фирменная, а не польско-подольская подделка. И узнать это, сказал, можно простым проверенным способом: на машинке, которая настоящая, слово «Зингер» пишется с буквы «Z», а на той, которая польско-подольская — с буквы «S».
Ну, надо же, какие внуки пошли нехорошие у старшего поколения пенсионеров и ветеранов комтруда. И кто их таких воспитал? Какая семья и школа?
Да, если так дальше пойдёт — то плохи наши дела. И даже не плохи, а херовы. С исторической, конечно, точки зрения и в историческом же контексте. А так, дела у нас ничего, жить можно.